Вышыванка — выжыванка…
Нібы сцяг мой /у крыві/.
Адыйшла ў бок маланка;
Толькі ж мне не адыйсці…
Узмаліўшысь, згінуў лённік.
Скрозь маланкавы пажар —
Бел-чырвона-белы коннік
На / з-пад / ворага імчаў.
Вось і час мой, Божа — Езус…
Вораг стрэльнуў. Сее жах!
Бачыш — Лёс адступ адрэзаў!
Ён жа ноч спыніў. У вачах:
Сын — Іван. Дачка — Іванка…
Як той лён. Я ўзмалюсь
/За іх лёс/. І згіну — лён як,
У барацьбе за Беларусь…

Стряхнув пепел у ног или под ноги
Затушил я свечу сигаретную
Жизни вдоволь — завершил свои подвиги,
Поперек — съел плоды все запретные.
Все, что близко, как будто утрачено.
Отдалённое — кажется небылью.
Поджигай!
Мою жизнь
Не заплачу я…
Пепелом станет — считай — ее не было…

Когда-нибудь услышишь ты – «Прости…»
За сон тревожный/ ночи половинность/.
За выдержку.
За вынужденность сильной казаться.
За порыв спасти пернатого, – с ранением крыла,
Упавшего в каменоломни Ада;
Распоротого в ночь Добра и Зла
Ядром, отлитым Ангелами Града небесного.
Прошу – не покидай…
Прирученного Демона / тобой же /;
Пусть – однокрылый. И не вечен больше.
В нем тот же взгляд, –
С претензией на Рай…

Сильное чувство точно сигнал,
сыгранный новыми нотами
/ Голосом горна /. Я и не знал –
Какими мы стали гордыми.
Доблесть очнулась/ будто на зов/,
Шедших тогда/ тоже маршами/ –
Поясом / слуцким / поверх городов;
Листьями/ рано опавшими/.
Павшие рано…
И здесь. И тогда…
Слились в парадную толщу мы.
Это/ любимая/ тоже судьба –
Частью чего-то стать большего…

Смотря в глазок тюремных «тормозов»,
Но не снаружи выдымленных камер.
А изнутри – на глаз, который замер –
Над камерностью вех моих и снов.
Я проживаю день, топча ногами тени
Затертых нар, закованных в бетон.
К отсиженному дню, плюсуя новый день и,
Свой день сверхновый сдвинув на потом.
Мне думается – те сейчас слабы,
Кто посчитал, что я слабее стану.
Цветаевой Марине если бы
Я мог сказать, как трепетно читаю ее стихи…
И слышу свет дневной
И вижу звук, входящий через стену кирпичную.
Мне ставшую заменой
Реальности, в которой я другой.
Где выходя за рамки сверхусилий, –
Не зеком, срок мотающим не свой,
Я повторял: как мало в мире сильных –
Себя вести готовых за собой…

Смотря в глазок тюремных «тормозов», 
Но не снаружи выдымленных камер. 
А изнутри – на глаз, который замер – 
Над камерностью вех моих и снов. 

Я проживаю день, топча ногами тени
Затертых нар, закованных в бетон.
К отсиженному дню, плюсуя новый день и, 
Свой день сверхновый сдвинув на потом.

Мне думается – те сейчас слабы,
Кто посчитал, что я слабее стану.
Цветаевой Марине если бы
Я мог сказать, как трепетно читаю ее стихи… 

И слышу свет дневной 
И вижу звук, входящий через стену кирпичную.
Мне ставшую заменой
Реальности, в которой я другой.

Где выходя за рамки сверхусилий, –
Не зеком, срок мотающим не свой, 
Я повторял: как мало в мире сильных – 
Себя вести готовых за собой… 

14. 05. 2021

Здравствуй, Софи… 

Это пишет отец, —

Тот, что неправедный или неправильный.

Вообщем, не важно… 

Скажу, наконец: 

Я жил собой. 

Хоть и жил не по правилам.

Доча, поймёшь ли? 

Но я тебя слушаю… 

Голос твой 

Только закрою глаза.

И представляю красотку с веснушками,

И ту весну, что нам встретить нельзя вместе.

Когда-нибудь, видимо…

Или невидимо.  Встретимся вновь,

— там, где ты скажешь:

«И я тебя видела!

Я тоже слушала… в каждом из снов!»

Через дыхание в неё вдыхая нежность, —

В мою вселенную, с названием — любовь.

Мне жаль того… 

Кто не умел любить…

Кто не горел под пылкостью дыханий

Своей вселенной. Пепел звёзд глотая, —

Любовь познавших прежде, чем остыть… 

22.06.2021